Открытое письмо С.А. Толстой
— Письмо Софьи Андреевны было напечатано в No 9673 "Нового Времени" от 7 февраля 1903 г. Содержание его следующее:
"М. Г. Не найдете ли вы возможным напечатать в вашей газете тот "крик сердца", который вырвался у меня сегодня по поводу чтения статьи г-на Буренина в No 9666 "Нового Времени" в пятницу 31 января 1903 г.
Прекрасную статью г-на Буренина в No 9666 "Нового Времени" так и хочется продолжать, прибавляя к ней все больше и больше однородных мыслей, все выше поднимая знамя за художественную чистоту и нравственную силу в современной беллетристике. Не читать, не раскупать, не прославлять надо сочинения господ Андреевых, а всему русскому обществу надо восстать с негодованием против той грязи, которую в тысячах экземпляров разносит по России дешевый журнал и повторяемые издания, поощряющие их. Если Максим Горький, этот талантливый и несомненно умный современный писатель из народа, внес много цинизма и наготы в те сцены, которыми он нам изображает в своих произведениях жизнь известной среды, то в них всегда чувствуется сердечная скорбь, печаль за все то зло и страдания, которые вносит нищета, невежество и пьянство падшего человечества. В произведениях М. Горького всегда отдохнешь на каком-нибудь лице или на трогательном моменте, в которых чувствуешь, что автор, скорбя о падших, знает твердо, что хорошо и что дурно, и любит хорошее. В рассказах же Андреева чувствуется, что он любит, наслаждается низостью явлений порочной человеческой жизни и этой любовью к пороку заражает неразвитую морально, еще нечистоплотную, как выразился г-н Бурения, читающую публику и молодежь, не умеющую разобраться в жизни и тупо повторяющую излюбленную бессмысленную фразу: "Да, ведь, это сама жизнь". Но почему же глаза читателей должны быть обращены именно к этой стороне жизни? Какой огромный горизонт открыт перед даровитым художником. Не могу не упомянуть о созданном на моих глазах великом произведении "Война и Мир", в котором автор проник и в душу Наполеона, и в собачку умирающего у дерева Платона Каратаева, и в дуб на пути князя Андрея, и в французского офицера, и заставил всех любить то, что любил сам... Жалкие новые писатели современной беллетристики, как Андреев, сумели только сосредоточить свое внимание на грязной точке человеческого падения и кликнули клич неразвитой, полуинтеллигентной читающей публике, приглашая ее рассматривать и вникать в разложившийся труп человеческого падения и закрывать глаза на весь просторный, прелестный божий мир, с красотой природы, с величием искусства, с высокими стремлениями человеческих душ, с религиозной и нравственной борьбой и великими идеалами добра. Скажем, даже и с падениями, слабостями, несчастиями людей, как y Достоевского. Но при описании их всякий настоящий художник должен ярко светить человечеству не в сторону сочувствия грязи и порока, а в сторону борьбы против ник и высоко поставленного идеала добра, правды и торжества над злом, слабостями и пороками людей. Хотелось бы громко, горячо закричать на весь мир этот призыв и помочь опомниться тем несчастным, у которых разные господа Андреевы сшибают крылья, данные всякому для высокого полета к пониманию духовного света, красоты, добра.
София Толстая.
1 февраля 1903 г. Ясная Поляна"
